Черный ворон станем мы твоим кормом ворон смерти вечный слуга

Здравствуйте, друзья!

Nevermore….

Едва ли есть среди нас люди, не слышавшие стихотворение “Ворон”, американского поэта и писателя, Эдгара Аллана По.
Произведение повествует о страдающем по погибшей возлюбленной молодом человеке, к которому в одну промозглую декабрьскую ночь постучался и влетел в окно чёрный ворон по имени Nevermore.
На протяжении всего стиха юноша ведёт с птицей беседу, в которой та отвечает на каждый вопрос одним словом – “nevermore”, “никогда больше”, чем доводит несчастного собеседника до отчаяния, поскольку тот вопрошает о возможном утешении и желании своём встретить возлюбленную по ту сторону бытия, в раю. Nevermore….
Многим оно знакомо под названием “Nevermore”, прикрепившемся к нему в народе из-за одноимённого рефрена, на основе которого и строится вся идеологическая глубина произведения.

Чаще всего мы даже не задумываемся об истории конкретных текстов, а ведь они порой далеко не так банальны, как можно было бы подумать.

Сегодня я расскажу вам несколько занимательных фактов о “Вороне”.

Автор иллюстрации – Поль Гюстав Доре.

1) Легендарное стихотворение не принесло автору почти никаких денег. Увы.

Точных данных о том, как долго По работал над “Вороном” нет, первое упоминание относится к 1844 году.
Кода автор закончил работу над стихотворением, он попытался продать его своему бывшему работодателю – Джорджу Рэксу Грэму, журналисту, редактору и, в первую очередь, предпринимателю из Филадельфии.
Грэм основал журнал Graham’s Magazine в 27 лет и был известен тем, что хорошо платил своим авторам.
Он был хорошим дельцом, но огромной прибыли за этим произведением не почуял и Эдгару По в тот раз отказал в покупке, хоть и выплатил единовременные 15 долларов финансовой поддержки.

Попытки продать “Ворона” увенчались успехом со второй попытки – за 9 долларов его выкупил Джордж Хукер Колтон, владелец American Review, и опубликовал в февральском выпуске 1845 года.
Примерно за месяц до этого в одной из Нью-Йоркских газет была выпущена “предварительная публикация” с хвалебным отзывом критика Натаниэля Уиллиса, оценка которого могла подогреть интерес к готовящемуся официальному выпуску произведения в свет.

Как бы там ни было – вскоре “Ворон” гремел на всю Америку и даже был известен в Европе, при жизни автора состоялось 18 публикаций, и 2 сразу после его смерти. Его включали в сборники, обсуждали, пародировали, восхваляли, критиковали, анализировали.
Не смотря на ряд корректировок текста автором, выходивших в самом начале взлёта популярности (финальный вариант датирован 25 сентября 1845 года.), именно это произведение стало толчком к публикации сборников других рассказов По, отдельных его книг, и выходу автора на новый уровень популярности.

Но, как ни грустно это констатировать – почти никаких дивидендов с этого Эдгар По не получал, зарабатывал не он, зарабатывали на нём. Такова участь многих действительно талантливых людей.

Свидетельством тому стали строки автора в одном из писем: «Денег у меня не прибавилось. Сейчас я не богаче, чем был в самые скудные времена, — разве что надеждами, но их в оборот не пустишь».

Автор иллюстрации – Эдуард Мане.

2) Стихотворение “Ворон” было задумано как идеальный образец романтической поэзии, и не являет собой чистый полёт вдохновения.

Мы привыкли думать, что поэты создают свои произведения под хоровое пение муз, сильно вдохновившись чем-то, по наитию, спонтанно, страстно. Во многом, так оно и есть, конечно же, но не в этот раз.

Возможно вам будет странно узнать, но По писал своего”Ворона” с математической точностью выверяя каждую строчку и каждое слово, у него стояла весьма конкретная литературная задача, которую он решал, как истинный учёный, а именно: «удовлетворить требования как публики, так и критики», как писал сам автор.
Так что никакой интуиции и поэтического наития в нём почти нет. Про завершение своей работы он же писал, что она (работа) «шла к завершению с точностью и жёсткой последовательностью, с какими решают математические задачи».

О выбранном подходе мы можем многое узнать из эссе По, написанного в 1846 году под названием ” Философия творчества”. В нём, на примере “Ворона”, автор подробно расписывает, каким должна быть идеальная поэзия.

Судя по тому, что “Ворон” живёт и процветает до сих пор, видя его популярность по всему миру и уже вне времени, задачу свою По выполнил на все сто.

Автор иллюстрации – Джон Нил.

3) Произведение “Ворон” – как логически выверенное литературное произведение, Эдгар По начал писать с конца.

Продолжая мысль, начатую в предыдущем пункте, хочется рассказать и о том, как именно строилось произведение, и почему оно начало создаваться с конца. Давайте и мы окунёмся в эту логику.

Так как автор решал литературную задачу, то он чётко понимал, какими принципами руководствоваться:

– Первым из таких принципов был размер произведения.
Для достижения максимального литературного эффекта стих должен быть около 100 строк. Главный критерия здесь – что бы произведение можно было прочитать за один раз, не разбивая и не дробя его восприятие на части. Размер “Ворона” 108 строк. Идеально.
– Второй принцип – выбор темы произведения.
По мнению автора, что бы затронуть самую эмоциональную глубину читателя и найти максимальный отклик, нужно писать о чём-то прекрасном и грустном, меланхоличном одновременно. Выбор прекрасного пал на юную девушку, грустная нота – её смерть. Что бы максимально передать настроение, сюжет построен вокруг несчастного возлюбленного, который её оплакивает.
– Третий принцип – грамотно подобранные художественные приёмы.
Здесь вступает в силу тот самый универсальный приём – рефрен, тема (фраза, слово), которое повторяется в произведении раз за разом, создавая художественный и эстетический “стержень” произведения.
При выборе рефрена мы видим высший поэтический пилотаж, который так сильно и полюбился читателям.
По решает использовать одно и то же звучание рефрена, раз за разом, но так, что бы при этом менялся контекст, смысл, способ применения, так начинается игра с вовлечением читателя. Выбор пал на единственное слово, звучное, ёмкое и запоминающееся – nevermore, каждый раз напоминающее нам о необратимости бытия.
Довольно быстро мы понимаем, что услышим его ещё много раз, но где, когда и как оно выстрелит – для нас каждый раз загадка.
Эта задумка втягивает читателя в сюжет, как в омут и не отпускает до конца.

Когда дошло дело до логики сюжета, встал вопрос – кто будет как заведённый повторять одно и то же слово? Человек -вряд ли.
Первой мыслью было использовать попугая, но она быстро отпала, слишком не вписывался он в атмосферу. Была мысль использовать сову – но и она не прижилась в силу неправдоподобности, ибо её нельзя научить говорить.
Так По пришёл к говорящему ворону. И слово nevermore фонетически очень подходит к данной птице, и сама птица, как мифологический вестник, мудрец, спутник смерти – идеально подошёл на эту роль.
Что есть беседа с говорящим вороном? Череда вопросов и ответов.Здесь и возникла ситуация, в которой оптимально было начинать писать стих с конца – продумывание диалога человека и ворона.

Эдгар По задумался, какой же вопрос станет кульминацией произведения, её эмоциональным пиком, что такого юноша спросит у ворона, что бы ответ nevermore погрузил его в самое глубокое отчаяние?
Вопросом тем стало – сможет ли он воссоединиться со своей возлюбленной после смерти, в раю? Ну и ответ – nevermore, убивающий последнюю надежду.
Далее – уже проще было выстроить логику темы “вопрос-ответ” в обратном порядке, что бы в итоге вышло плавное нарастание тревоги, от простых философских и малозначимых вопросов к самым важным. Что бы ни один из предыдущих вопросов не затмил финальный.
И самое окончание дописано уже с учётом выстроенной “лестницы” вопросов-ответов, звучит как последний забитый в крышку гроба гвоздь – покинет ли зловещий ворон-пророк этот дом? Nevermore!
Одновременно с построением этой логики был задан и ритм со структурой всего произведения.

Иллюстрация Джона Тэнниэла – на мой взгляд наименее удачная из огромного числа у разных художников. Ворон здесь подозрительно похож на бешеную чайку :))))

4) “Ворон” имеет большое количество переводов на русский язык, это очень сложное произведение, для перевода с сохранением всех его уникальных литературных особенностей.

Как только стих разлетелся по миру, начались многочисленные попытки перевести его на русский язык, продолжаются они и в наши дни.
Проблема перевода заключается в том, что страдает или ритмика произведения, но сохраняется в целом концептуальная составляющая и приёмы, или не получается грамотно осуществить рефрен, что бы он производил тот же эффект на читателя, ведь само звучание nevermore схоже с рокочущим голосом ворона, что так же является частью задумки.

Наиболее известные попытки перевода (первая дата – первое появление данного перевода):

–

1878 рефрен переведён как “Больше никогда” (Андреевский (1878), Брюсов (1915)) и “Никогда” (Пальмин (1878), Кондратьев (1880), Мережковский (1890), Бальмонт (1894), Брюсов (1905), Уманец (1908), Голохвастов(1936), Оленич-Гнененко (1946), Донской (1976))

– 1879 рефрен переведён как “Возврата нет” (Оболенский (1879), Василенко (1976))

– 1903 рефрен переведён как “Nevermore” (Жаботинский (1903), Фёдоров (1923), Пяст (1931), Зенкевич (1946))

– 1972 рефрен переведён как “Не вернуть” (Бетаки (1972))

– 1988 рефрен переведён как “Всё прошло” (Голь (1988)) и “Приговор” (Топоров (1988))

– 1990 рефрен переведён как “Нэвермор” (Саришвили (1990))

– 1999 рефрен переведён как “Обречён” (Зельдович (1999))

Вот тут я задам вам, читателям, вопрос – какой из переводов вам кажется наиболее удачным, с какими вы знакомы?

А это опять Поль Гюстав Доре, его иллюстрации, на мой вкус, самые удачные и передают атмосферу произведения своими жуткими деталями.

Поль Гюстав Доре – у кого ещё есть сомнения в том, что его работы – лучшие

5) Не смотря на мировую славу и изначальную задумку “понравиться и читателям и критикам” – нашлись те, кто произведение не оценил и оставил злые отклики в различных изданиях.

“Ворон” в целом задумку своего создателя собою воплотил, подавляющее большинство тех, кто познакомился с этим текстом, остались под большим впечатлением, но известны и злословные реплики в его адрес.
Одни говорили о посредственности, вульгарности и неискренности стиха, другие отмахивались, мол стуком в дверь и шорохом со стуком за окном можно напугать лишь ребёнка, наслушавшегося баек о призраках, а так же что задумка испорчена чрезмерной гиперболизацией.
Я даже не буду называть имён этих людей, всё это, при желании, вы можете найти в интернете.

В таких случаях мне лично хочется сказать, что это люди, которые вряд ли сами смогли бы когда нибудь создать нечто подобное, и они это прекрасно понимают, оттого и пытаются бросить тень на чужой гений.

Довольно показательными в смысле оценки стиха являются строки, написанные одним из гостей литературных салонов, где автор, по приглашению организаторов, многократно читал взволнованной публике “Ворона”:
«Услышать, как По читает „Ворона“ — это настоящее событие в жизни любого человека»
Свидетели этих чтений писали о том, как происходило сие действо: «Он погасил лампы, пока комната не погрузилась в почти полную темноту, затем, стоя посреди квартиры, начал читать… удивительно мелодичным голосом… его сила как чтеца была настолько изумительна, что очарованные слушатели боялись дышать, чтобы не нарушить действие его пленительных чар».

А это – титульный лист того самого февральского выпуска журнала American review от 1845 года, где был впервые официально опубликован “Ворон” Эдгара По.

P.S. О “Вороне” и его авторе многое уже написано, а написать можно ещё больше, но ничего не может быть более красноречивым, чем сам стих, которому посвящена данная заметка.
Мой выбор перевода продиктован тем, что слово “nevermore”, на мой взгляд, невозможно заменить чем-то равнозначным, это будет уже суррогат, потеряется вся соль данного изысканного поэтического блюда.

Для тех, кто знает “Ворона” – насладитесь им вновь.
Для тех, кто не знаком – знакомьтесь!

Журнал “Артист”, выпуск 1894 года, “Ворон” Эдгра Аллана По в переводе Константина Дмитриевича Бальмонта.

“Ворон”
Эдгар Аллан По

Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий,
Задремал я над страницей фолианта одного,
И очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг застукал,
Будто глухо так затукал в двери дома моего.
«Гость,— сказал я,— там стучится в двери дома моего,
Гость — и больше ничего».

Ах, я вспоминаю ясно, был тогда декабрь ненастный,
И от каждой вспышки красной тень скользила на ковер.
Ждал я дня из мрачной дали, тщетно ждал, чтоб книги дали
Облегченье от печали по утраченной Линор,
По святой, что там, в Эдеме ангелы зовут Линор,
— Безыменной здесь с тех пор.

Шелковый тревожный шорох в пурпурных портьерах, шторах
Полонил, наполнил смутным ужасом меня всего,
И, чтоб сердцу легче стало, встав, я повторил устало:
«Это гость лишь запоздалый у порога моего,
Гость какой-то запоздалый у порога моего,
Гость-и больше ничего».

И, оправясь от испуга, гостя встретил я, как друга.
«Извините, сэр иль леди,— я приветствовал его,
— Задремал я здесь от скуки, и так тихи были звуки,
Так неслышны ваши стуки в двери дома моего,
Что я вас едва услышал»,— дверь открыл я: никого,
Тьма — и больше ничего.

Тьмой полночной окруженный, так стоял я, погруженный
В грезы, что еще не снились никому до этих пор;
Тщетно ждал я так, однако тьма мне не давала знака,
Слово лишь одно из мрака донеслось ко мне: «Линор!»
Это я шепнул, и эхо прошептало мне: «Линор!»
Прошептало, как укор.

В скорби жгучей о потере я захлопнул плотно двери
И услышал стук такой же, но отчетливей того.
«Это тот же стук недавний,—я сказал,— в окно за ставней,
Ветер воет неспроста в ней у окошка моего,
Это ветер стукнул ставней у окошка моего,
— Ветер — больше ничего».

Только приоткрыл я ставни — вышел Ворон стародавний,
Шумно оправляя траур оперенья своего;
Без поклона, важно, гордо, выступил он чинно, твердо;
С видом леди или лорда у порога моего,
Над дверьми на бюст Паллады у порога моего
Сел — и больше ничего.

И, очнувшись от печали, улыбнулся я вначале,
Видя важность черной птицы, чопорный ее задор,
Я сказал: «Твой вид задорен, твой хохол облезлый черен,
О зловещий древний Ворон, там, где мрак Плутон простер,
Как ты гордо назывался там, где мрак Плутон простер?»
Каркнул Ворон: «Nevermore».

Выкрик птицы неуклюжей на меня повеял стужей,
Хоть ответ ее без смысла, невпопад, был явный вздор;
Ведь должны все согласиться, вряд ли может так случиться,
Чтобы в полночь села птица, вылетевши из-за штор,
Вдруг на бюст над дверью села, вылетевши из-за штор,
Птица с кличкой «Nevermore».

Ворон же сидел на бюсте, словно этим словом грусти
Душу всю свою излил он навсегда в ночной простор.
Он сидел, свой клюв сомкнувши, ни пером не шелохнувши,
И шепнул я вдруг вздохнувши: «Как друзья с недавних пор,
Завтра он меня покинет, как надежды с этих пор».
Каркнул Ворон: «Nevermore!»

При ответе столь удачном вздрогнул я в затишье мрачном,
И сказал я: «Несомненно, затвердил он с давних пор,
Перенял он это слово от хозяина такого,
Кто под гнетом рока злого слышал, словно приговор,
Похоронный звон надежды и свой смертный приговор
Слышал в этом «nevermore».

И с улыбкой, как вначале, я, очнувшись от печали,
Кресло к Ворону подвинул, глядя на него в упор,
Сел на бархате лиловом в размышлении суровом,
Что хотел сказать тем словом Ворон, вещий с давних пор,
Что пророчил мне угрюмо Ворон, вещий с давних пор,
Хриплым карком: «Nevermore».

Так, в полудремоте краткой, размышляя над загадкой,
Чувствуя, как Ворон в сердце мне вонзал горящий взор,
Тусклой люстрой освещенный, головою утомленной
Я хотел склониться