Кто же в лесу может дать так необходимый волчатам корм
Берег запруды изрыт подземными ходами. «Не угодите в бобровую нору – их тут много», – предупреждает Владимир Бологов, научный сотрудник биостанции «Чистый лес». Созданная в 1985 году биостанция – подразделение Центрально-Лесного государственного биосферного заповедника, расположенного на юго-западе Валдайской возвышенности. Основал ее близ заброшенной деревни Бубоницы биолог-охотовед Валентин Пажетнов, чтобы изучать бурого медведя, проводить реабилитацию медвежат-сирот, а затем выпускать уже подготовленного зверя в дикую природу.
Результаты разработанной Пажетновым методики воспитания молодняка оказались настолько впечатляющими, что очень скоро о «Чистом лесе» заговорили специалисты не только в нашей стране, но и за ее пределами. Суть ее в том, что медвежата, получая все необходимое для развития, не привыкают к людям и могут в дальнейшем жить самостоятельно.
Вожак стаи. После бурых медведей пришла очередь волков. Ими на биостанции занимается другой биолог-охотовед – Владимир Бологов, более двадцати лет посвятивший изучению серого хищника. Сапоги, расстегнутая толстовка, из-под которой проглядывает футболка с изображением матерого зверя; Владимир и сам чем-то напоминает волка: крепкий, собранный, ни одного лишнего движения.
Именно так, наверное, должен выглядеть человек, способный повести за собой волчью стаю по глухим лесным тропам. Этим Владимир и занимается. Все началось в 1993 году, когда к Бологову, уже работавшему на биостанции, попала еще щенком первая волчица, которой он заменил родителей и дал кличку Ева. Потом стали появляться и другие волчата.
Владимир использует в своей работе опыт Пажетнова, но не копирует его: волк – не медведь, здесь своя специфика. Уникальность методики Бологова в том, что ему удается выращивать зверей разной степени прирученности в зависимости от целей проводимых исследований. Часть волчат растет без контакта с человеком – в вольере, где за ними ведется видеонаблюдение. Но несравнимо больше возможностей для изучения дает ситуация, когда человек становится лидером группы животных: выводит их за пределы вольера и наблюдает, как подрастающие щенки осваиваются в различных природных условиях, справляются с возникающими перед ними задачами.
В природе волчата проводят с родителями весь первый год жизни. В условиях же, когда их кормит человек, они безоговорочно воспринимают как вожака его. Но добывать пищу во время лесных прогулок им надо самостоятельно: корм волчатам Владимир дает только в вольере и к деревне их не подпускает – вольеры запираются. Ведь звери, которым предстоит жить на воле, ни в коем случае не должны привыкать ни к людям, ни к запаху человеческого жилья. Владимир воспитал таким образом уже 45 зверей. Пятеро его питомцев пока остаются в вольерах, 39 уже ушли в лес. А Еву, первую воспитанницу Бологова, на волю выпустить не получилось: она успела слишком сильно привыкнуть к людям. Ее передали в зоопарк, где она прожила одиннадцать лет.
Волчьи университеты. Общая площадь системы вольеров составляет три гектара. Здесь есть изолятор для поранивших себя зверей и отсек для карантина вновь поступающих волчат. Между вольерами сделаны коридоры, чтобы в случае необходимости отделить животных друг от друга.
Но бывает, что и при «открытых дверях» волки не могут пользоваться всей территорией. Так, после рождения детеныша волчица Тася решительно вытеснила двух самцов (отца и «дядю») из большого отсека в маленький. Хотя физически она слабее мужских особей, но сумела справиться с самцами. Сработал природный инстинкт: если самка в период размножения не займет доминирующего положения, ее щенки могут погибнуть.
Вольер, к слову, защищающий волчат и от внешних врагов – лисиц, хорьков, норок и выдр, – оснащен видеокамерами. Результаты наблюдений обрабатывают студенты, приезжающие на биостанцию из разных стран мира, чтобы собрать информацию для своих дипломных работ и научных публикаций. Бологов их курирует. Среди его дипломников помимо россиян есть ребята из Германии, Испании, Италии, Франции и Норвегии. Обычно их направляют на биостанцию преподаватели университетов, в которых Бологов выступает с лекциями. Еще больше молодых людей приезжает сюда в качестве волонтеров. У Владимира работали энтузиасты из Японии, Америки, Австралии, Новой Зеландии.
Волонтеры на биостанции участвуют в полевых исследованиях, собирая инфрмацию о волках, живущих на свободе, строят и ремонтируют вольеры, зимой по следам проводят учет численности диких животных. Но к непосредственной работе с волками ни волонтеры, ни студенты не допускаются.
Владимир сначала работал в одиночку. Одной из первых, в 2005 году, в его проект включилась француженка Литисия Беккер, тогда еще студентка Страсбургского университета. Вернувшись домой после практики и защиты диплома, она решила снова приехать в тверские леса, чтобы собирать материал для диссертации. Родители Литисии были в шоке, узнав о ее решении уехать в Россию и жить с волками в глуши без телевизора и прочих благ цивилизации. Изящная девушка с копной светлых вьющихся волос практически не вылезает из резиновых сапог, бродя со своими подопечными по чащобам и болотам.
Летом серые хищники не пренебрегают вегетарианской пищей: охотно едят все лесные ягоды и плоды. В октябре волки вдруг начинают с аппетитом есть мох сфагнум: в это время он особенно богат йодом.
У Литисии на биостанции привилегированный статус – «профессионального персонала». Дело в том, что работать в контакте с животными здесь может лишь тот, кто прошел не менее года практики с руководителем проекта и получил разрешение на самостоятельные исследования. В статусе «профессионального персонала» Владимиру помогают помимо Литисии еще шесть человек – кинолог Алексей Верещагин из МЧС, специалист по поведению бродячих собак Андрей Поярков и еще четыре девушки – студентки и аспирантки из Сельскохозяйственной академии имени Тимирязева, Ветеринарной академии имени Скрябина и с биологического факультета МГУ.
Хищник-вегетарианец. Живет чета Бологовых в той самой заброшенной деревне Бубоницы. Дети уже выросли и уехали учиться. Так что теперь хозяева охотно принимают у себя многочисленных друзей. Владимир проводит нас в свой рабочий кабинет, чтобы продемонстрировать на компьютере видеоматериалы наблюдений. Вот, например, он взвешивает волчонка перед прогулкой: продевает ремень под передние лапы щенка и поднимает его в воздух – а тот спокойно и с любопытством глядит сверху по сторонам. Полное доверие к человеку. «После прогулки вес волчонка стал на полкило больше. Он времени зря не терял!» – смеется Бологов.
Река, густые заросли, болото… Волчата очень любопытны и исследуют все, что попадается на их пути: обнюхивают, пробуют на вкус. А наблюдатель фиксирует, какая пища им становится доступной по мере взросления. Щенки охотятся за кузнечиками, раскапывают муравейники, ловят лягушек и жуков. «Однажды один проглотил шершня. Думали, все, погибнет, а ему хоть бы что», – вспоминает с улыбкой Владимир. Затем подрастающие волчата начинают охотиться на птиц и мышей; ну а потом – на зайцев, бобров и кабанов.
Удивительно, но летом серые хищники не пренебрегают и вегетарианской пищей: охотно едят все ягоды и плоды, которые созревают в лесу. Выходят на поляну – и давай вынюхивать, например, землянику, аккуратно отрывая нежные ягодки своими мощными зубами. Владимир и его помощники составили список из 30 видов растений, входящих в рацион волков, причем «меню» хищника меняется в зависимости от сезона. Так, в октябре волки вдруг начинают с аппетитом есть сфагнум, хотя до этого его не замечали. Дело в том, что в октябре этот мох особенно богат йодом. Зимой волки объедают побеги сосны, богатые микроэлементами. А в момент перехода на мясную пищу (приблизительно в возрасте шести недель) волчата вдруг принимаются есть песок. Почему – пока непонятно.
На языке зверя. Непосредственная близость к объекту наблюдения дала команде Бологова возможность создать богатую «фонотеку волчьего языка»: классифицировать три тысячи звуков, которые волки издают, и описать ситуации, в которых они это делают. Удалось проследить, как меняется «речь» хищника от рождения до его превращения во взрослого зверя. Волки могут скулить, визжать, лаять, а волчата – даже шипеть как гуси, приняв характерную позу: опустив голову и поджав хвост. Интересно также, что воспринимаемый волками звуковой диапазон в полтора-два раза шире человеческого, от низких частот до ультразвука. Эта особенность позволила Владимиру разработать теорию создания зон психологического дискомфорта для своих подопечных. Модулятор звуков, которые человек не в состоянии воспринимать, способен заставить волков избегать опасных для них территорий.
Волчий вой может выражать разные эмоции: грусть, возбуждение от охоты, одиночество и даже радость – например, когда в вольере появляется Бологов. Многие из тех, кто изучает волков, тоже умеют выть – «вабить». Обычно это делается для того, чтобы провоцировать зверя на ответ: человек – «чужой волк», на появление которого зверь не может не среагировать. На вой человеку нужно настроиться, привести себя в определенное эмоциональное состояние. «Если хотите услышать волка, нужно представить, что вы чем-то взволнованы. Волк наверняка откликнется, если ваше подражание эмоционально. Впрочем, это пока предположение – у меня нет подтверждающей статистики».
Плоды воспитания. Волчата появляются у Бологова каждый год. Из зоопарков обычно поступают щенки старше полутора месяцев, когда уже завершился этап молочного вскармливания. К ним можно применять бесконтактный метод выращивания в вольере. Такие животные сохранят страх перед людьми и будут избегать их на воле. Второй вариант: двух-трехнедельные щенки, которых приносят охотники. Начав выкармливать волчат, человек приучает их к себе. Критический момент – возраст около шести недель, когда щенки переходят на мясную пищу. Если продолжать общение с ними, то они останутся ориентированными на людей в течение всего первого года жизни. Недавно Владимир стал применять третью методику выращивания: подсаживать щенков к «приемным родителям» – ручным волкам, которые в этом случае становятся связующим звеном между волчатами и исследователем. Для последующей адаптации животных к естественной среде – это самый оптимальный вариант.
Волчата начинают избегать человека почти сразу после знакомства с «родней», а с четырехмесячного возраста могут самостоятельно выходить в лес и жить рядом с вольером, где находятся их «родители». Есть только один способ увидеть этих щенков: выпустить ручного волка, который мигом соберет молодняк. За человеком последует взрослый зверь, а его приемыши – за ним.
Владимир показывает видеозапись: щенок тычется мордой в бок лежащей волчицы. Та встает и как-то виновато, крадучись, уходит. Это – Бочка, подчиненная самка в группе из четырех взрослых волков. Щенок ковыляет за ней, забавно путаясь неуклюжими лапами в высокой траве. Но рядом появляется другая волчица – Джефри – и начинает по-хозяйски вылизывать малыша. «Доминантная самка ревностно относится к подчиненной, и та старается не провоцировать ее на нападение. Зато в ее отсутствие может проявить материнский инстинкт в полной мере», – говорит Владимир.
Сколько волка ни корми. У волков в стае каждый знает свое место. Наименее эмоционален по отношению к щенкам вожак. Прикусит легонько поперек туловища малыша при знакомстве, чтобы утвердить свой статус, а дальше не обращает на него внимания. Подчиненный же самец берет на себя роль «доброго дядюшки»: возится со щенками, играет. Волки охотно принимают чужих детенышей. Джефри, например, выкопала для них нору, а Бочка пыталась покормить их молоком, которого у нее нет.
Однако взрослые волки ничему щенков не учат, считает Бологов. Волчата, выросшие без взрослых, те, которых он водит в лес, легко справляются со зверем, которого прежде в глаза не видели: бобром, кабаном, енотовидной собакой. Владимир надеется со временем ответить на вопрос, насколько велика разница в поведении щенков, выращенных тем или иным методом – кто из них успешнее адаптируется на воле, выживая без поддержки человека. Этому поможет закупка радиоошейников – их планируют надеть на каждого выпускника. Спутниковый навигатор будет определять координаты зверя, которые будут регистрироваться в память ошейника и каждые четыре часа передаваться исследователю.
Мы покидаем гостеприимный дом Владимира и едем в соседнюю деревню Чистое. Здесь, в помещении бывшей церковноприходской школы Бологов планирует открыть «Информационный центр волка». Рядом вольер, где обитает пока единственный зверь, которого «не жалко» показывать гостям, – Дуремар. Он не сможет адаптироваться к жизни в дикой природе, поскольку первые четыре месяца жизни провел на автостоянке в компании бродячих собак. Щенком его привезли на продажу, но не смогли сбыть с рук, так как из-за неправильного кормления у него развился авитаминоз и начала выпадать шерсть. По данным Бологова, люди ежегодно отлавливают 500–1500 волчат. Многие пытаются их приручить, превратить в домашних питомцев. Но в крови этого хищника генетически заложена потребность убивать. Уже к году зверь становится неуправляем, а если ограничить его свободу цепью, то и вовсе теряет ориентиры в окружающем мире.
Шефство над Дуремаром взял Алексей Верещагин, чтобы сравнить его развитие с развитием сходной по возрасту овчарки. Что благодаря этому новому эксперименту удастся узнать о волке – покажет будущее.
Источник
могут. Зверята хватали корм с громким рычанием, после еды жадно пили воду. Кроме мяса и молока ели хлеб и даже траву. Бодрствовали они больше ночью. К Степану поначалу относились осторожно, а к его жене были всегда ласковы. Не терпели волчата поросят, очень боялись черных предметов. Когда им исполнилось два месяца, Степан впервые услышал их протяжный вой и тонкий, частый, отрывистый лай. К взрослым собакам волчата были настроены дружелюбно, облизывали их морды, скулили, виляли перед ними хвостами, к щенкам же относились агрессивно. Вскоре Степан убедился, что волки ведут себя не так, как читал он о них в книге: легко поворачивают голову в разные стороны, поднимают и держат хвост кверху, как лайки.
Однажды Степан обильно накормил волчат мороженой свининой, после чего все его питомцы тяжко заболели. Много возился с ними охотник, но спасти удалось лишь одного волчонка. Теперь он вырос и всегда сопровождал хозяина, когда тот ходил купаться на протоку.
Степан с радостью отмечал, что Беркут, так назвал он волка, поддается дрессировке: достает из воды брошенную палку, приносит хозяину шапку и рукавицы. «Должен ходить Беркут за копытными», — думал Степан и с нетерпением ожидал зимы, чтобы скорее испытать своего любимца на охоте.
Тайга охотников зовет
Октябрь выдался теплым и сухим. Лишь по ночам замерзали лужицы, оттаивая к полудню.
Убрав урожай с огородов, Богатыревы наловили впрок рыбы и начали собираться в тайгу на всю зиму. Бригада состояла из пяти человек: братья Богатыревы, Матвей и Кондрат — сыновья Ивана Тимофеевича — и Роман Маркин. Уходили охотники надолго, продуктов брали немало: четыре мешка сухарей, насушенных заранее, вяленой и соленой рыбы, два мешка крупы, полмешка муки и столько же сахару, бочонок соленой капусты, три мешка картофеля, немного моркови, свеклы, луку; кроме этого, десяток пачек соли, свечи, спички, мыло. Не забыли прихватить и нужный инструмент, новые капканы и боеприпасы.
Угодья, где предстояло им промышлять, лежали на Алой речке. В зимовье, стоявшее на самом берегу, решено было добираться на моторной лодке с халкой на буксире, которые загружались у Степана Богатырева. Весь провиант и снаряжение, уложенные на халку, были тщательно накрыты брезентом. Здесь же должны были сидеть Маркин со своей собакой и Матвей с тремя псами. Остальные размещались в моторке, туда посадил Степан и своего волка. Выехали на рассвете. Жены провожали своих мужей.
Прошло более двух часов, а охотники все не могли миновать Хабаровска, вытянувшегося на полсотню километров. Местами деревянные домишки словно сползали с крутого высокого берега и стояли у самой воды, а там, повыше, поднимались к небу прямоугольники больших каменных домов. За мостом потянулись курчавые холмы Воронежа: здесь размещено большинство пионерских лагерей. Широкая река текла незримо, и только когда останавливался мотор, улавливалась быстрота течения. В малую воду могучий Амур не мог передвигать даже мелкую гальку, но, разлившись и выйдя из берегов, легко перемещал целые острова, сносил дома и стога сена.
Придерживаясь берега, моторка бежала вниз по течению. Остались позади черные базальтовые скалы Сикачи-Аляна с таинственными личинами, высеченными на камнях тысячелетия назад, живописные села Вятское и Елабуга; миновали Сарапульское, вошли в Челнинскую протоку. К концу дня охотники пересекли мелководное Синдинское озеро и, с трудом отыскав незаметный вход в устье Теплой речки, причалили к высокому берегу, поросшему дубовым лесом. Здесь решено было сделать ночевку.
Засидевшихся собак пустили бегать, но волк остался на привязи. Вскоре на берегу запылал костер. Над ним повесили большой закопченный чайник. Над рекой изредка мелодично посвистывали торопливые крылья запоздалых пролетных уток. Расстелив у козлиные шкурки, охотники разместились на ночлег, но, прежде чем уснуть, еще раз перебрали в памяти все, что везли с собой: не забыли ли чего? Скоро на Теплой ожидался ход шуги, и тогда даже при наличии моторной лодки не выберешься с зимовья до близлежащей деревушки.
Утром охотники сдвинули потухшие головешки и разожгли костер; завтракали рыбными пирогами с чаем, основательно, и только после этого двинулись в путь. Русло реки круто извивалось по заболоченной равнине, поросшей ивой и высоким вейником. Повороты порой были такими крутыми, что казалось, река бежит вспять. Проплыв около часа, моторка вошла в самый крупный приток Теплой речки.
Растянувшись на брезенте халки, убаюканный монотонным жужжанием мотора, дремал Кондрат. Ему исполнилось пятнадцать лет, когда отец впервые взял его на промысел. Окончив восемь классов, Кондрат не захотел учиться дальше, собираясь стать охотником-промысловиком.
Первые два сезона он с увлечением постигал тяжелую профессию зверолова, радуя Ивана Тимофеевича ловкостью, меткостью стрельбы и способностью выследить любого зверя. И вот когда он, казалось, стал настоящим охотником, долгое пребывание в лесу начало тяготить его. Вернувшись с очередного промысла, он устроился учеником слесаря на заводе. Наступила осень, отец засобирался на промысел, и непреодолимая сила снова позвала Кондрата в тайгу. «Схожу в последний разок, да и распрощаюсь с охотой», — решил он. И неведомо было ему, что страсть к охоте не угаснет в нем и тогда, когда станет он кадровым судостроителем.
Усилившееся течение сбавило скорость лодки. Не выпуская из рук руля, Степан зорко всматривался вперед. В бригаде он был за моториста и рулевого. Иван Тимофеевич, сидя на носу лодки, внимательно осматривал поверхность реки, чтобы вовремя предупредить Степана о плывущей коряжине или о торчащем из воды суке затонувшего дерева. Плавание по горной реке небезопасно. Подмывая берега, река валит прибрежные осины и лиственницы, и они долго лежат в русле, порой выставляя наружу обломки острых сучьев или образуя подводные заломы.
Подступающая к воде растительность утомляла своей однообразностью: ивняки, осинники и снова бесконечные ивняки, а там, где не было деревьев, росли осока и вейник.
Солнце клонилось к вершинам деревьев. За кормой осталось полсотни километров, когда из-за поворота показался обрывистый глиняный берег — Красный Яр. Отсюда начинались леса. По сложившейся традиции здесь всегда останавливались на табор охотники. Пока бригада готовилась к ночлегу и варила ужин, Иван Тимофеевич с нетерпением углубился в лес. Зорко осматривал он вершины мохнатых кедров с темными пучками тяжелых шишек, разгребал ногой листву под дубами, разыскивая коричневые блестящие желуди. Сердце старого охотника радовалось: урожай лесных кормов выдался нынче отменный.
Медленно угасала вечерняя заря. Багровый закат предвещал ветреную погоду. С веселым треском горели в костре ветки сухой белой сирени, далеко разбрасывая по сторонам горящие угольки, гаснущие в сырой лесной подстилке. Рассевшись около огня, охотники весело шутили. Близость леса будила в их душах древнюю и неистребимую охотничью страсть. Хрустнула ветка — это к костру возвращался Богатырев.
— Ну как, Тимофеич, подглядел чего? — спросил Маркин.
— Ореха нынче много, ежели успеем, подсоберем до снега.
— Следов никаких нет?
— Сохатый прошел. Вроде след свежий.
Запахло картошкой, отвариваемой вместе с соленой кетой. С большим аппетитом ели охотники это любимое и никогда не надоедавшее кушанье приамурцев. Затем долго пили чай, настоянный на чаге. Этот березовый гриб придавал бодрящему напитку вкус свежести и аромат леса. В прозрачном позеленевшем небе зажглись редкие крупные звезды. Где-то невдалеке вскрикнула сова. Невнятные шорохи неслись из леса, булькала в реке рыба. «Как-то сложится нынче промысел?» — думал каждый. При изобилии желудей и орехов жирен копытный зверь и медведь. Появляется много полевок — основного корма мелких хищников, — и сытый колонок и соболь плохо идут тогда в кулемки и капканы.
Едва забрезжил рассвет, чуткое ухо Ивана Тимофеевича уловило тяжелый топот. Схватив карабин, он выскочил на берег реки. Из леса доносился треск валежника и тяжелое дыхание зверя, бегущего мимо табора. Почуяв человека, зверь свернул в сторону, подбежал к реке и с размаху бросился в воду. Только теперь рассмотрел его голову охотник. Это был лось. «Но от кого он так стремительно убегал? Видать,
Источник