Мы уходим из новороссийска за кормою

Стихи донского казака Николая Туроверова

Николай Николаевич Туроверов. Донской казак уроженец станицы Старочеркасской. Родился 18 (30) марта 1899 года в семье судейского. Закончил Новочеркасское реальное училище и 17-ти лет от роду зачислен в лейб-гвардии Атаманский полк. С атаманцами участвовал в боевых действиях Первой Мировой войны. После развала фронта вернулся на Дон, где встал на сторону Белого Движения. Прошел всю гражданскую войну – сражался в донских степях, ходил в Кубанские походы с Добровольческой Армией, участник Ледяного похода, потом Крым, гнилые воды Сиваша. Вместе с тысячами казаков и русских офицеров был вывезен из Крыма. Дальше был лагерь на Лемносе и обычный путь белого эмигранта ушедшего из Крыма – Сербия, принявшая эту волну эмиграции, где он работает лесорубом и мукомолом, в 1922 году Николаю Туроверову удается перебраться в Париж. По ночам он разгружает вагоны, а днем посещает лекции в Сорбонне, потом работа в банке, где он проработает почти 40 лет. В Париже в 1928 году он издает свой первый сборник стихов “Путь”. Основные темы его стихов в этом сборнике – степь, станица, Новочеркасск. Он один из активных создателей казачьего землячества, неустанно собирает предметы русской, военной истории, организует выставки. В 1937 году выходит второй его сборник “Стихи”. Во Вторую Мировую он сражается в рядах Иностранного Легиона, коему и посвящен его стихотворный цикл “Легион”. Несмотря на тяжесть военных лет в 1942 году Туроверову удается издать новый сборник стихов, следующие выйдут в 1945 и 1955 годах. После войны он так же продолжает активно участвовать в жизни казачьего землячества, в течении 11 лет председательствует в парижском Казачьем союзе, организует выставки “1812 год”, “Казаки”, “Суворов”. Создает “Кружок казаков-литераторов”, музей лейб-гвардии Атаманского полка. В 1960 опубликует в журнале “Новое слово” свою повесть “Конец Суворова”. Но все равно известен он как поэт. Его творчество сравнивают с творчеством Гумилева и Бунина, сложно судить сколь верны эти оценки. Но он был и остается великим донским поэтом. Осенью 1972 года его не стало. Его книги издаются в нынешней России, по мотивам одного из его стихотворений снят эпизод в известном советском фильме, стихи публикуются в журналах и в Интернете, значит, память о “Бояне казачества” жива.

Покров

Эту землю снова и снова
Поливала горячая кровь.
Ты стояла на башне Азова
Меж встречающих смерть казаков.

И на ранней заре, средь тумана,
Как молитва звучали слова:
За Христа, за святого Ивана,
За казачий престол Покрова,

За свободу родную, как ветер,
За простую степную любовь,
И за всех православных на свете,
И за свой прародительский кров.

Не смолкало церковное пенье;
Бушевал за спиною пожар;
Со стены ты кидала каменья
В недалеких уже янычар

И хлестала кипящей смолою,
Обжигаясь сама и крича…
Дикий ветер гулял над тобою
И по-братски касался плеча:

За святого Ивана, за волю,
За казачью любовь навсегда!..
Отступала, бежала по полю
И тонула на взморье орда.

Точно пьяная ты оглянулась, –
Твой сосед был уродлив и груб;
Но ты смело губами коснулась
Его черных, запекшихся губ.

“Эти дни не могут повторяться…”

Эти дни не могут повторяться, –
Юность не вернется никогда.
И туманнее и реже снятся
Нам чудесные, жестокие года.

С каждым годом меньше очевидцев
Этих страшных, легендарных дней.
Наше сердце приучилось биться
И спокойнее и глуше и ровней.

Что теперь мы можем и что смеем?
Полюбив спокойную страну,
Незаметно медленно стареем
В европейском ласковом плену.

И растет и ждет ли наша смена,
Чтобы вновь в февральскую пургу
Дети шли в сугробах по колена
Умирать на розовом снегу.

И над одинокими на свете,
С песнями идущими на смерть,
Веял тот же сумасшедший ветер
И темнела сумрачная твердь.

Крым

Уходили мы из Крыма
Среди дыма и огня,
Я с кормы всё время мимо
В своего стрелял коня.
А он плыл, изнемогая,
За высокою кормой,
Всё не веря, всё не зная,
Что прощается со мной.
Сколько раз одной могилы
Ожидали мы в бою.
Конь всё плыл, теряя силы,
Веря в преданность мою.
Мой денщик стрелял не мимо,
Покраснела чуть вода…
Уходящий берег Крыма
Я запомнил навсегда.

В эту ночь мы ушли от погони

В эту ночь мы ушли от погони,
Расседлали своих лошадей;
Я лежал на шершавой попоне
Среди спящих усталых людей.
И запомнил, и помню доныне
Наш последний российский ночлег,
– Эти звёзды приморской пустыни,
Этот синий мерцающий снег.
Стерегло нас последнее горе
После снежных татарских полей –
Ледяное Понтийское море,
Ледяная душа кораблей.
Всё иссякнет – и нежность, и злоба,
Всё забудем, что помнить должны,
И останется с нами до гроба
Только имя забытой страны.

Перекоп. Родному полку

1

Сильней в стрёменах стыли ноги,
И мёрзла с поводом рука.
Всю ночь шли рысью без дороги
С душой травимого волка.
Искрился лёд отсветом блеска
Коротких вспышек батарей,
И от Днепра до Геническа
Стояло зарево огней.
Кто завтра жребий смертный вынет,
Чей будет труп в снегу лежать?
Молись, молись о дальнем сыне
Перед святой иконой, мать!

2

Нас было мало, слишком мало.
От вражьих толп темнела даль;
Но твёрдым блеском засверкала
Из ножен вынутая сталь.
Последних пламенных порывов
Была исполнена душа,
В железном грохоте разрывов
Вскипали воды Сиваша.
И ждали все, внимая знаку,
И подан был знакомый знак…
Полк шёл в последнюю атаку,
Венчая путь своих атак.

3

Забыть ли, как на снегу сбитом
В последний раз рубил казак,
Как под размашистым копытом
Звенел промёрзлый солончак,
И как минутная победа
Швырнула нас через окоп,
И храп коней, и крик соседа,
И кровью залитый сугроб.
Но нас ли помнила Европа,
И кто в нас верил, кто нас знал,
Когда над валом Перекопа
Орды вставал девятый вал.

4

О милом крае, о родимом
Звенела песня казака,
И гнал, и рвал над белым Крымом
Морозный ветер облака.
Спеши, мой конь, долиной Качи,
Свершай последний переход.
Нет, не один из нас заплачет,
Грузясь на ждущий пароход,
Когда с прощальным поцелуем
Освободим ремни подпруг,
И, злым предчувствием волнуем,
Заржёт печально верный друг.

Новочеркасск (фрагмент поэмы)

Колокола могильно пели.
В домах прощались, во дворе
Венок плели, кружась, метели
Тебе, мой город на горе.
Теперь один снесёшь ты муки
Под сень соборного креста.
Я помню, помню день разлуки,
В канун Рождения Христа,
И не забуду звон унылый
Среди снегов декабрьских вьюг
И бешеный галоп кобылы,
Меня бросающей на юг.

* * *
Не выдаст моя кобылица,
Не лопнет подпруга седла.
Дымится в Задоньи, курится
Седая февральская мгла.
Встаёт за могилой могила,
Темнеет калмыцкая твердь,
И где-то правее – Корнилов,
В метелях идущий на смерть.
Запомним, запомним до гроба
Жестокую юность свою,
Дымящийся гребень сугроба,
Победу и гибель в бою,
Тоску безысходного гона,
Тревоги в морозных ночах,
Да блеск тускловатый погона
На хрупких, на детских плечах.
Мы отдали всё, что имели,
Тебе, восемнадцатый год,
Твоей азиатской метели
Степной – за Россию – поход.

* * *
Мы шли в сухой и пыльной мгле
По раскалённой крымской глине,
Бахчисарай, как хан в седле,
Дремал в глубокой котловине.

И в этот день в Чуфут-Кале,
Сорвав бессмертники сухие,
Я выцарапал на скале:
Двадцатый год – прощай, Россия.

1914 год

Казаков казачки проводили,
Казаки простились с Тихим Доном.
Разве мы – их дети – позабыли,
Как гудел набат тревожным звоном?
Казаки скакали, тесно стремя
Прижимая к стремени соседа.
Разве не казалась в это время
Неизбежной близкая победа?
О, незабываемое лето!
Разве не тюрьмой была станица
Для меня и бедных малолеток,
Опоздавших вовремя родиться?

“Жизнь не проста и не легка…”

Жизнь не проста и не легка.
За спицею мелькает спица.
Уйти б на юг, и в казака
По-настоящему влюбиться.

Довольно ждать, довольно лгать,
Играть самой с собою в прятки.
Нет, не уйти, а убежать,
Без сожалений и оглядки,

Туда, где весело живут,
Туда, где вольные станицы
И где не вяжут и не ткут
Своих нарядов молодицы;

Где все умеют пить и петь,
Где муж с женой пирует вместе,
Но туго скрученная плеть
Висит на самом видном месте.

Ах Дон, Кубань – Тмутаракань!
А я в снегах здесь погибаю.
Вот Лермонтов воспел Тамань.
А я читаю и мечтаю.

И никуда не убегу…
Твердя стихи о Диком поле.
Что знаю я и что могу,
Живя с рождения в неволе.

И мой недолгий век пройдет
В напрасном ожиданье чуда,
Московский снег, московский лед
Меня не выпустят отсюда.

Снег

Ты говоришь: – Смотри на снег,
Когда синей он станет к ночи.
Тяжелый путь за прошлый грех
Одним длинней, другим короче;

Но всех роднят напевы вьюг,
Кто в дальних странствиях обижен.
Зимой острее взор и слух
И Русь роднее нам и ближе.

И я смотрю… Темнеет твердь.
Меня с тобой метель сдружила,
Когда на подвиг и на смерть
Нас увлекал в снега Корнилов.

Те дни прошли. Дней новых бег
Из года в год неинтересней,-
Мы той зиме отдали смех,
Отдали молодость и песни.

Но в час глухой я выйду в ночь,
В родную снежную безбрежность –
Разлуку сможет превозмочь
Лишь познающий безнадежность.

Знамя

Мне снилось казачье знамя,
Мне снилось — я стал молодым.
Пылали пожары за нами,
Клубился пепел и дым.

Сгорала последняя крыша,
И ветер веял вольней,
Такой же—с времен Тохтамыша,
А, может быть, даже древней.

И знамя средь черного дыма
Сияло своею парчой,
Единственной, неопалимой,
Нетленной в огне купиной.

Звенела новая слава,
Еще неслыханный звон…
И снилась мне переправа
С конями, вплавь, через Дон.

И воды прощальные Дона
Несли по течению нас,
Над нами на стяге иконы,
Иконы — иконостас;

И горький ветер усобиц,
От гари став горячей,
Лики всех Богородиц
Качал на казачьей парче.
1949

Как когда-то над сгубленной Сечью

Как когда-то над сгубленной Сечью
Горевал в своих песнях Тарас, —
Призываю любовь человечью,
Кто теперь погорюет о нас?

Но в разлуке с тобой не прощаюсь,
Мой далекий отеческий дом, —
Перед Господом не постесняюсь
Называться донским казаком.

Товарищ

Перегорит костер и перетлеет,
Земле нужна холодная зола.
Уже никто напомнить не посмеет
О страшных днях бессмысленного зла.

Нет, не мученьями, страданьями и кровью
Утратою горчайшей из утрат:
Мы расплатились братскою любовью
С тобой, мой незнакомый брат.

С тобой, мой враг, под кличкою «товарищ»,
Встречались мы, наверное, не раз.
Меня Господь спасал среди пожарищ,
Да и тебя Господь не там ли спас?

Обоих нас блюла рука Господня,
Когда, почуяв смертную тоску,
Я, весь в крови, ронял свои поводья,
А ты, в крови, склонялся на луку.

Тогда с тобой мы что-то проглядели,
Смотри, чтоб нам опять не проглядеть:
Не для того ль мы оба уцелели,
Чтоб вместе за отчизну умереть?

Отцу Николаю Иванову

Не георгиевский, а нательный крест,
Медный, на простом гайтане,
Памятью знакомых мест
Никогда напоминать не перестанет;

Но и крест, полученный в бою,
Точно друг и беспокойный, и горячий,
Все твердит, что молодость свою
Я не мог бы начинать иначе.

Казак

Ты такой ли, как и прежде, богомольный
В чужедальней басурманской стороне?
Так ли дышишь весело и вольно,
Как дышал когда-то на войне?

Не боишься голода и стужи,
Дружишь с нищетою золотой,
С каждым человеком дружишь,
Оказавшимся поблизости с тобой.

Отдаешь последнюю рубаху,
Крест нательный даришь бедняку,
Не колеблясь, не жалея — смаху,
Как и подобает казаку.

Так ли ты пируешь до рассвета,
И в любви такой же озорной,
Разорительный, разбойный, но при этом
Нераздельный, целомудренно скупой.

Равных нет мне в жестоком счастьи

Равных нет мне в жестоком счастьи:
Я, единственный, званый на пир,
Уцелевший еще участник
Походов, встревоживших мир.

На самой широкой дороге,
Где с морем сливается Дон,
На самом кровавом пороге,
Открытом со всех сторон,

На еще неразрытом кургане,
На древней, как мир, целине, —
Я припомнил все войны и брани,
Отшумевшие в этой стране.

Точно жемчуг в черной оправе,
Будто шелест бурьянов сухих, —
Это память о воинской славе,
О соратниках мертвых моих.

Будто ветер, в ладонях взвесив,
Раскидал по степи семена:
Имена Ты их. Господи, веси —
Я не знаю их имена.

Активистов штаба Навального силовики задержали в кофейне по окончанию акции протеста, один из волонтеров штаба арестован на пять суток. В Новороссийске и Армавире задерживали тех, кто выкрикивал лозунги или вышел с плакатами, сообщили участники акций.

Как писал “Кавказский узел”, сегодня по всей России, в том числе в городах юга страны, проходят акции сторонников оппозиционера Алексея Навального. В шествии сторонников Навального в Краснодаре приняли участие несколько тысяч человек, акции прошли также в Ейске, Новороссийске, Геленджике, Сочи. Десятки человек были задержаны в Краснодаре уже после того, как участники протестного шествия стали расходиться, указал местный штаб Алексея Навального, назвав тактику силовиков “подлой”.

22 января, накануне акций протеста, анонсированных по всей стране, на юге России прошли задержания сторонников Навального. Координатор краснодарского штаба Анастасия Панченко получила 10 суток ареста. Ее защита заявила, что доказательств организации Анастасией Панченко акции протеста суду предоставлено не было. Задержали и кубанского адвоката Михаила Беньяша, который обещал защищать участников протестных акций и призывал к этому своих коллег – сегодня он был арестован. Других активистов силовики предупредили об ответственности за проведение несанкционированного митинга, лидер партии “Яблоко” в Краснодарском крае Ирэн Ильенкова расценила это как давление на оппозицию. Студенты университета в Краснодаре также получили предупреждения о возможном отчислении в случае участия в протестах. В некоторых городских школах 23 января объявлено учебным днем.

После завершения шествия в центре Краснодара, на которое, по разным данным, собралось от 5 до 10 тысяч человек, были задержаны активисты штаба Навального. Силовики пришли в кофейню, где находились заместитель координатора штаба Навального в Краснодаре София Пилюкова, а также активисты Евгений Тарабрин, Роман Пилипенко, Алипат Султанбегов, Владислав Качеро, Виталий  Чорба и Михаил Ковязин, их доставили в отделение Западного округа Краснодара, сообщил корреспонденту “Кавказского узла” представитель штаба. Ковязина вскоре отпустили, добавил он. Интересы Евгения Тарабрина, Романа Пилипенко и Софьи Пилюковой представляет адвокат Феликс Вертегель. 

Ленинский районный суд сегодня задержал на пять суток административного ареста волонтера краснодарского штаба Навального Алексея Корабельникова, его также признали виновным в организации несанкционированного митинга, сообщил активист Виталий Вотановский. Сам Вотановский  провел в камере для административно задержанных сутки, и его также сегодня оштрафовал Ленинский районный суд. 

В Новороссийске было задержано не менее шести человек, сообщила корреспонденту “Кавказского узла”  активистка Татьяна Трибрат. Она отметила, что в городе сегодня был самый массовый за последние 25 лет митинг.  “Мы на экологические митинги больше 450 человек не собирали. Было больше 1000 человек, мы специально считали”, – сообщила Трибрат. Во время шествия по городу колонну подбадривали сигналами, проезжающие мимо автомобилисты, добавила активистка.

Организаторов у акции в Новороссийске не было, люди собирались через соцсети, сообщила активистка. “Сначала полиция вела себя корректно, когда люди пошли к администрации города, полиция требовала разойтись. Возле администрации люди водили хороводы. Задержали тех участников акции, кто стал выкрикивать лозунги и поднял плакаты”, – сообщила Трибрат. Задержания производили “люди в штатском, я так понимаю, сотрудники центра “Э”, отметила она.

В Армавире также прошла акция протеста, несколько человек были задержаны.  Задержаны были участники акции, которые выкрикивали лозунги. “Лично я видел, как задержали пять человек, также забрали людей с плакатами”, – сообщил активист Кирилл. 

Он отметил, что акция была организована в  соцсетях. “Никто не кричал: “Свободу Навальному!”, люди вышли потому, что так жить уже невозможно. В нищете, без каких-либо перспектив”, – сообщил молодой человек. 

На сайте краевого управления МВД, по состоянию на 20.30 мск 23 января, не появилось информации о задержании активистов.

По данным “ОВД-инфо” на 20.30 23 января, в Краснодаре задержаны 15 человек, в Армавире – трое и в Новороссийске – один.

Перед президентскими выборами 2018 года команда Навального открыла 63 региональных штаба, в том числе в Астрахани, Волгограде, Краснодаре, Ростове-на-Дону и Ставрополе, указано в материале “Кавказского узла” “Волонтеры Навального: проплаченный пиар или новая политическая сила?”. По данным сайта “Штабы Навального”, к 23 января 2021 года на юге России продолжают работу лишь три штаба оппозиционера – в Волгограде, Краснодаре и Ростове-на-Дону. В материале “Навальный: кавказское измерение” на “Кавказском узле” изложены взгляды оппозиционера Навального на десять проблем, связанных с Кавказом.

На акции  в Краснодаре требование свободы Навальному также было не основным, сообщил главред телепрограммы “Советская Кубань” Вячеслав Потапов корреспонденту “Кавказского узла” . По его словам, участники акции говорили, что пришли, потому что они стали плохо жить, не видят перспектив, нет хорошей работы, зато вокруг одна коррупция.  “Детей не было, было много молодёжи. Были провокаторы, но организаторы справились. Радует, что никого не хватали, не тащили. Автозаки стояли, я думал, что будут тащить. У власти хватило ума не разгонять молодежь”, – рассказал Потапов.